Судебная практика и правовые новости

Сегодня наткнулся в Сети на новость из Верховного Суда Украины: суд решил, что поручительство, выданное коммерческой организацией (!) прекращается, если вследствие изменения основного обязательства без согласия поручителя ответственность последнего увеличилась или может увеличиться.

Сюжет дела довольно простой - был выдан кредит на оплаты покупки дачи и гаража, дано поручительство, затем было подписано дополнительное соглашение к кредитному договору, в соответствии с которым стороны договорились об установлении Банком заемщику полной отсрочки погашения основного долга сроком на 6 месяцев и дополнили кредитный договор следующим условием: в случае невыполнения заемщиком обязанности относительно предоставления отчетности о финансово-имущественном состоянии в указанный договором срок, банк имеет право  повысить процентную ставку по кредиту на 1% годовых.

Также банком и должником согласован иной график погашения кредита по кредитному договору, согласно которому месячный размер возврата кредита увеличился примерно на 150 долл. США (общая сумма кредита - 1,2 млн. долл. США).

Заемщик кредит не вернул, банк пошел за возвратом кредита в суд, ему прилетел встречный иск о признании поручительства прекратившимся вследствие изменения обязательства без согласия поручителя.

ВС Украины счел, что поручитель прав - поручительство прекратилось в момента подписания банком и заемщиком дополнительного соглашения. 

Вот, в общем, и все.

Меня эта новость привлекла тем, что практика ВС Украины пошла по пути, диаметрально противоположном тому, по которому с 2011 года идет практика российского ВС (дело 39-В11-5), шла практика ВАС РФ (6977/11, 3702/13, п. 37 ППВАС 42). Иной подход заложен и в новую редакцию п. 1 ст. 367 ГК РФ, которая в ближайшее время будет изменена.

Смысл нашего подхода заключается в том, что при изменении обеспеченного долга поручитель отвечает так, как будто бы долг не изменялся, т.е. в той же сумме, с теми же процентами, с пределах тех же сроков, что и первоначальное обязательство. 

Российский подход соответствует европейской традиции, в соответствии с которой при изменении обязательства без согласия поручителя последний отвечает на первоначальных условиях. (гражданское законодательство Австрии, Бельгии, Дании, Финляндии, Франции, Германии, Люксембурга, Нидерландов, судебная практика Греции, Испании и Италии). 

Чуть более тонкое решение в Англии и Ирландии - судебная практика (Holme v. Brunskill (1877-78) 3 QBD 495) исходит из того, что ответственность поручителя сохраняется до тех пор, пока обязательство не изменено настолько, что его содержание стало фактически новым долгом. Но я думаю, что ровно такое же решение можно вывести и в любом континентальном правопорядке на основе правил о доброй совести.

Схожее решение вопроса есть в DCFR:

IV.G.–2:102: Dependence of security provider’s obligation

(4) Except in the case of a global security, any agreement between the creditor and the

debtor to make performance of the secured obligation due earlier, or to make the obligation

more onerous by changing the conditions on which performance is due, or to increase its

amount, does not affect the security provider’s obligation if the agreement was concluded

after the security provider’s obligation became effective.

В общем, идея ясна - поручитель не является содолжником  в обеспеченном долге, у него свое собственное обязательство перед кредитором. И именно поэтому то, что происходит в отношениях "должник-кредитор" не может затрагивать напрямую поручителя, он в принципе не может стать обязанным платить больше, чем обещал первоначально. В этом смысле фактически никакое изменение основного обязательства не сможет ухудшить (а ведь это ключевое слово в п. 1 ст. 367 ГК РФ) положение поручителя!

Есть известное возражение: увеличив сумму долга кредитор и должник тем самым изменили вероятность возврата долга. Это повышает вероятность привлечения поручителя к ответственности перед кредитором и потому изменение все-таки ухудшает положение поручителя.

Например, первоначальный долг был 100, было дано поручительство на 100, долг вырос до 200, вероятность возврата которых в два раза ниже, соответственно вероятность привлечения к ответственности поручителя (даже в сумме 100) в два раза выше. Якобы поручитель, выдавая поручительство, оценивает размер активов должника и вероятность получения возмещения за счет этих активов. То есть, за 100 он охотно дал поручительство, имея в виду платежеспособность должника, а вот за 200 он бы в жизни не дал, так как вероятность получения возврата была бы невысокой.

Однако это возражение легко бьется следующим контрдоводом: если предположить, что вторые 100 были даны не в рамках увеличения суммы кредита, а в виде второго кредита, то экономика казуса будет та же, но у кого язык повернется сказать, что поручительство прекратится?!

Если продолжать развивать эту идею, то можно дайти до абсурда - когда должник впадает в банкротство, вероятность получения поручителем уплаченного кредитору вообще стремится к нулю. Так почему же тогда никто поручителя от ответственности не освобождает? 

Это показывает, что смысл нормы п. 1 ст. 367 ГК заключается не в том, чтобы защитить право поручителя на возмещение с должника уплаченного, а в том, чтобы поручитель не стал новым кредитором в обязательстве, которое радикально содержательно отличается от того, что было первоначально обеспечено (см. английский подход, упомянутый мною выше).

При разрешении казусов, связанных  с поручительством (да и с любым обеспечением вообще), надо помнить, что поручительство - по сути принятие на себя поручителем РИСКА БАНКРОТСТВА ДОЛЖНИКА, то есть, риска того, что у должника не будет достаточно имущества для уплаты долгов. Сам по себе факт того, что поручитель ничего не сможет получить с должника, не значит ничего - ведь поручитель ПРИНЯЛ на себя этот риск, выдавая поручительство.

Кроме того, специфики добавляет и то, что поручители, как правило, аффилированы с должником, поэтому ссылки на то, что положение поручителя якобы ухудшается без его ведома выглядят, честно говоря, как в лучшем случае лукавство.

В общем, меня, честно говоря, сильно удивило нежелание украинских коллег следовать совершенно разумной и общепризнанной в европейской правовой традиции идее о сохранении поручительства на первоначальных условиях при изменении обеспеченного долга. Тем более, что в украинском деле поручителем была крупная коммерческая организация, обеспечившая, по всей видимости, долг кого-то из своих менеджеров или совладельцев. 

Искренне надеюсь, что банк проиграл это дело не потому, что оппоненты заявили: "А вот российские суды сохраняют в таких ситуациях поручительство!".