Изменения в Гражданский кодекс имеют обратную силу?
Анализируя очередное определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ (от 09.12.2014г. № 35-КГ14-4), посвященное уступке прав по кредитному договору, наткнулся на интересный финт с применением новелл Гражданского кодекса РФ к возникшим ранее правоотношениям.
Суть дела: 25.02.2013г. ОАО "Сбербанк России" уступил физическому лицу права по кредитным договорам, заключенным ранее с индивидуальным предпринимателем. Новый кредитор обратился с иском о взыскании долга, по первой инстанции иск удовлетворен, апелляция решение отменила и в иска отказала в связи с тем, что уступка прав по кредитному договору лицу, не имеющему лицензии на осуществление банковской деятельности, без письменного согласия заемщика противоречит требованиям закона, природе кредитного договора.
Рассматривая кассационную жалобу нового кредитора, Верховный Суд РФ указал на то, что действующее законодательство не содержит запрета на уступку прав (требований) по кредитным обязательствам должника, связанным с осуществлением им предпринимательской деятельности[1]. В обоснование же своей позиции суд сослался на пункт 3 ст. 388 ГК РФ: соглашение между должником и кредитором об ограничении или о запрете уступки требования по денежному обязательству, связанному с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, не лишает силы такую уступку и не может служить основанием для расторжения договора, из которого возникло это требование, но кредитор (цедент) не освобождается от ответственности перед должником за данное нарушение соглашения.
Все бы хорошо, вот только пункт 3 ст. 388 появился в Гражданском кодексе РФ с 01.07.2014г.[2], то есть почти через полтора года после уступки требования и через 4 месяца после принятия оспариваемого апелляционного определения! При этом при внесении изменений законодатель четко и недвусмысленно указал на то, что положения ГК РФ в новой редакции применяются к правоотношениям, возникшим после вступления их в силу (после 01.07.2014г.).
Если это ошибка, то и говорить не о чем, всякое бывает (тем более, что по моему убеждению к принятию неправильного решения эта ошибка не привела). Но мне сложно представить, чтобы сразу трое ввысших судей допустили детскую ошибку, поэтому нахожусь в недоумении – быть может, я что-то пропустил в этой жизни, и теперь устранение из законодательства какого-либо запрета означает, что совершенные ранее с нарушением такого запрета сделки «легализуются», магическим образом их недействительность на момент совершения трансформируется в действительность на момент рассмотрения спора? Нечто вроде декриминализации деяния в уголовном праве?
Или все же банальная ошибка?
[1] Как будто для потребительских кредитов действующее законодательство такой запрет содержит.
[2] Ст. 3 Федерального закона № 367-ФЗ от 21.12.2013г. «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации».